Щётки не справляются со снегом. Белая саранча облепила капот, у машины выросли брови и борода. Ползу сквозь волокнистую мглу, мимо моргающих из сугробов авариек. Загорелся бензин, и никаких заправок вокруг. Но все равно радуюсь — снегу и холоду, приветствую снег.
Пусть засыплет с головой. Пусть стихнет под плотным одеялом писклявое радио с грассирующими голосами. Пусть на экранах страны появится снег и кривляющиеся полуобнаженные люди бросятся вон из кадра — за валенками, за теплой одеждой. Мечтаю увидеть их в телогрейках.
Пусть будет снег.
Пусть он станет кожным покровом, не пропускающим новости. "Какое, милые, у вас тысячелетье на дворе?" Не надо ни Трампа, ни Клинтон, ни депутатов, ни министров. Ничего не надо.
Пусть будет тишина.
И в этой морозной тишине, в каждой голове пусть звонко щёлкнет аварийный выключатель: не спи — замерзнешь. Двигаться, махать лопатой, ломать мебель на дрова.
И будут снова Два Мороза караулить проезжих — один мужика, другой барина. И потянется к буржуйке буржуй. И к каждому муравью постучится озябшая стрекоза.
Пусть снегом, как распахнутые раны стрептоцидом, запорошит Сирию и Донбасс. Пусть замерзнет танковая соляра и заклинит все затворы. Пусть отсыреет порох. Пусть станет слишком холодно, чтобы убивать.
Пусть будет снег.
В Парижах, Нью-Йорках, Варшавах, Берлинах.
Пусть на Гудзоне наметет большую белую бабу.
Пусть космонавты и астронавты протирают глаза, прильнув к иллюминаторам МКС.
Пусть будет снег.
Пусть свалится на горячие головы в командных центрах, штабах и бункерах. Зачем вам ядерная? Переживите-ка сначала обычную, русскую зиму.

Когда-то учили — самый длинный текст, самую пространную рецензию можно свести к одному предложению. Несколько дней, прокручивая в голове кадры "28 панфиловцев", пытался подобрать правильную фразу. Пусть будет так: "Фильм — бутылка с зажигательной смесью в нависающий над нами голливудский танк".
.
Можно ли победить противника одним фильмом? Нельзя. Можно ли остановить противника одним фильмом? Нельзя. Что же можно сделать одним фильмом? Можно поднять флаг, подать пример, остановить панику, продемонстрировать: сопротивление — полезно.
.
В этом смысле какими бы ни были претензии к картине — а через полторы недели на "28 панфиловцев" непременно набросятся клювастые стервятники кинокритики — она выполняет главную задачу. От имени нового поколения панфиловцы громко, спокойно и членораздельно говорят "НЕТ" всем голливудским и окологолливудским вариациям на тему подвига Советского народа. Передают от всех нас коллективный привет "великим фильмам о великой войне".
.
Теперь — очевидные и, с моей точки зрения, бесспорные достоинства работы Андрея Шальопы (о технической стороне не пишу, поскольку здесь все разумеется само собой):
.
— Истосковавшись по Человеку на экране, мы получили целую галерею свежих, народных актерских лиц. Они смотрятся в окопах гораздо роднее и естественнее, чем Бондарчук или Козловский. Земля, кровь, грязь и порох этим лицам — к лицу. Кроме того, героям фильма удалось подавить в себе прорывающиеся в каждом современном кинодиалоге пацанские интонации — рефлексы 90-х и 2000-х. Эти парни не из будущего, они гораздо ближе к прошлому. После просмотра весь современный звездный бомонд хочется собрать в мешок и разменять на одного казаха с ПТРД.
— Фильм — не американские горки. Вы не запутаетесь в сюжетных петлях. Сюжет один, простой, как два рубля — люди сражаются за Родину: живут и умирают за неё. Не будет чудес и хэппи-эндов. Не будет вообще никакого волшебства. Будет — примерно так, как было. Враг силен, смертоносен, безжалостен.
— Вам не придется уворачиваться от сгустков крови, фрагментов человеческих тел, дрожащих внутренностей. В древнем Риме умирающий воин накрывался плащом. Этот принцип соблюдался в советском кино, где даже немцев никогда не разрывало на части. Смерть в "28 панфиловцах" — это босые ноги на подводе, это капли крови на лафете. Ближе — не надо.
— На зрителя не падает зловещая тень товарища Сталина, который бросил армию погибать безоружной, не пойми за что. Тяжелому бою предшествует подготовка к тяжелому бою. Её проводят офицеры Красной Армии — так, как и было положено в Красной Армии. Нет уголовников, политических, фуражек с синими околышами, заградотрядов и тому подобной муры, без которой сегодня кино про войну, кажется, вообще не снимают.
— Отдельные фразы из фильма вполне могут шагнуть в народ. Однако для этого народ должен шагнуть в кинотеатры.
.
Увы, за каждой бутылкой с зажигательной смесью скрывается жестокая экономика. Свой самый важный бой "28 панфиловцев" примут в прокате. Всё это совершенно не означает, что у меня нет желания о чем-то поспорить с создателями фильма. Это означает, что я осознаю колоссальный масштаб замысла, его дерзость и актуальность. А главное, я хочу (видит бог — не меньше, чем сами авторы), чтобы вслед за первым народным фильмом в контратаку поднялся весь угробленный и приватизированный отечественный кинематограф. Его состояние сегодня вполне соответствует положению на фронтах зимой 1941-го.
.
Разница в том, что в 41-м фронтами руководила Ставка, а сегодня наша единственная надежда... мы сами.

http:////m.youtube.com/watch?v=t1-OoAMsPo8

Нью-Йорк Таймс выступила с осуждением сионизма. В мягкой, вихляющей манере порицается сотрудничество израильских правых и американских правых.