Forwarded from Чисто для фиксации
Из «идеального шторма-2022» для России нет позитивного выхода, поскольку происходит он в рамках бескомпромиссной борьбы ведущих мировых держав за право оставаться в числе таковых. Риторика «деэскалации» из уст Кремля в такой рамке — это капитуляция перед более сильным «агрессором» и выход из этой борьбы.
При этом не нужно думать, что с транзитом власти в России участие России в этой необъявленной мировой войне агрессий закончится. Опыт раннего Ельцина (1992-1996 гг) и свежайший опыт казахского Токаева показывают, что без внутренней и внешней агрессии (как минимум в риторике) неофиты не удерживают власть, ее у них начинают отбирать более агрессивные оппоненты.
Поэтому транзит власти в России будет проходить под мощным давлением фактора «людей, недоразваливших СССР» в американском и европейском истеблишменте. Сегодняшняя конфронтация России с Западом формирует крайне деструктивные внешние условия, в которых будет проходить этот транзит. Нужно иметь это ввиду и не надеяться на чудо «деэскалации».
https://huafei.yangx.top/kremlebezBashennik/26396
При этом не нужно думать, что с транзитом власти в России участие России в этой необъявленной мировой войне агрессий закончится. Опыт раннего Ельцина (1992-1996 гг) и свежайший опыт казахского Токаева показывают, что без внутренней и внешней агрессии (как минимум в риторике) неофиты не удерживают власть, ее у них начинают отбирать более агрессивные оппоненты.
Поэтому транзит власти в России будет проходить под мощным давлением фактора «людей, недоразваливших СССР» в американском и европейском истеблишменте. Сегодняшняя конфронтация России с Западом формирует крайне деструктивные внешние условия, в которых будет проходить этот транзит. Нужно иметь это ввиду и не надеяться на чудо «деэскалации».
https://huafei.yangx.top/kremlebezBashennik/26396
Telegram
Кремлёвский безБашенник
🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -
политолог Дмитрий Михайличенко, доктор философских наук (Телеграм-канал Scriptorium)
Без всякой паники, sine ira et studio, можно сказать, что российское государство и общество приближаются к состоянию идеального…
политолог Дмитрий Михайличенко, доктор философских наук (Телеграм-канал Scriptorium)
Без всякой паники, sine ira et studio, можно сказать, что российское государство и общество приближаются к состоянию идеального…
Дисциплинирующий поток сознания
«Православие, Самодержавие, Народность». Минкульт попытался переплюнуть автора триединой формулы российского монархизма середины XIX в. С. Уварова. Все это похоже на постмодернистский поток сознания, или, точнее, эклектичный винегрет. Но нет: это официальный документ.
Итак: опубликован проект указа главы государства о традиционных ценностях. К числу традиционных ценностей, которые на уровне государства предлагается внедрять: жизнь, достоинство, права и свободы человека, служение Отечеству, высокие нравственные идеалы, созидательный труд и т.д.
К числу разрушительных и чуждых идей и ценностей: реклама, культ вседозволенности, культ безнравственности, отрицание идеалов патриотизма, отрицание идеалов служения Отечеству, отрицание идеалов позитивного вклада России в мировую историю.
Примечание: здравомыслие и объективный взгляд на общественно-политические процессы к числу разрушительных идей и ценностей – пока не отнесены. Но это не точно.
В документе много сказано про деструктивное влияние Запада и транснациональные корпорации, а также говорится про приоритет духовного над материальным. Это в условиях резкого роста смертности, бедности и многолетнего падения доходов населения. Впрочем, Росстат говорит, что уровень бедности в России снижается. Странно, что условный Росстат им. Д. Оруэлла и его подходы не отнесены к числу традиционных ценностей. Впрочем, документ еще можно доработать.
Не стоит думать, что документ так безобиден и формален. Вовсе нет. Фактически, предлагается набор понятий, с помощью которых чиновники на федеральном и региональном уровне получать возможность регламентировать действия общества и учить людей «Родину любить». Многие уже подзабыли этот советский принцип, но влиятельные политики силового профиля желают его возродить. Предлагаемый к принятию набор ценностей позволит осуществлять широкое регулирование общественных отношений на основе дисциплинарных практик, в свое время описанных философом М. Фуко.
«Православие, Самодержавие, Народность». Минкульт попытался переплюнуть автора триединой формулы российского монархизма середины XIX в. С. Уварова. Все это похоже на постмодернистский поток сознания, или, точнее, эклектичный винегрет. Но нет: это официальный документ.
Итак: опубликован проект указа главы государства о традиционных ценностях. К числу традиционных ценностей, которые на уровне государства предлагается внедрять: жизнь, достоинство, права и свободы человека, служение Отечеству, высокие нравственные идеалы, созидательный труд и т.д.
К числу разрушительных и чуждых идей и ценностей: реклама, культ вседозволенности, культ безнравственности, отрицание идеалов патриотизма, отрицание идеалов служения Отечеству, отрицание идеалов позитивного вклада России в мировую историю.
Примечание: здравомыслие и объективный взгляд на общественно-политические процессы к числу разрушительных идей и ценностей – пока не отнесены. Но это не точно.
В документе много сказано про деструктивное влияние Запада и транснациональные корпорации, а также говорится про приоритет духовного над материальным. Это в условиях резкого роста смертности, бедности и многолетнего падения доходов населения. Впрочем, Росстат говорит, что уровень бедности в России снижается. Странно, что условный Росстат им. Д. Оруэлла и его подходы не отнесены к числу традиционных ценностей. Впрочем, документ еще можно доработать.
Не стоит думать, что документ так безобиден и формален. Вовсе нет. Фактически, предлагается набор понятий, с помощью которых чиновники на федеральном и региональном уровне получать возможность регламентировать действия общества и учить людей «Родину любить». Многие уже подзабыли этот советский принцип, но влиятельные политики силового профиля желают его возродить. Предлагаемый к принятию набор ценностей позволит осуществлять широкое регулирование общественных отношений на основе дисциплинарных практик, в свое время описанных философом М. Фуко.
Ловец антимилитаристкого хайпа
Зампред Совета безопасности Дмитрий Медведев решил сфокусировать на себя весь антимилитаристский пиар и выступил с относительно миролюбивым заявлением. Трудно спорить, что заявление о необходимости России и США мирно договариваться будет поддержано абсолютным большинством общества, даже несмотря на непопулярность фигуры самого Медведева.
При этом, сообщается, что военные базы России на Кубе и Венесуэле невозможны, «поскольку эти страны стремятся выйти из изоляции и восстановить нормальные отношения с США».
По интенсивности осуждения и публичной критики в адрес Медведева сейчас можно будет зафиксировать реальное отношение Системы к конфронтации с США и Медведеву лично. Думается, на этот раз масштабной и интенсивной критики Медведева все-таки не будет, так как многие действительно хотят деэскалации. При этом ястребиные охранители, безусловно, накинутся на экс-президента и премьер-министра.
Вряд ли это заявление Медведева не согласовано, равно как и против В. Путина он не пойдет. Скорее Медведев обозначает вариант развития событий, который устроит сислибов, руководство США и российское общество. Это также элемент переговорной позиции, тем более, что переговоры между Россией и США затягиваются.
Медведев по-прежнему запасной игрок Системы, но все-таки игрок. Тем более, что истеблишмент США с радостью бы одобрил такую траекторию российского транзита, конечным бенефициаром которой будет Медведев, а режим «вечный Путин» завершится в 2024 г. Впрочем, вероятность такого сценария высоко оценивать не стоит.
Зампред Совета безопасности Дмитрий Медведев решил сфокусировать на себя весь антимилитаристский пиар и выступил с относительно миролюбивым заявлением. Трудно спорить, что заявление о необходимости России и США мирно договариваться будет поддержано абсолютным большинством общества, даже несмотря на непопулярность фигуры самого Медведева.
При этом, сообщается, что военные базы России на Кубе и Венесуэле невозможны, «поскольку эти страны стремятся выйти из изоляции и восстановить нормальные отношения с США».
По интенсивности осуждения и публичной критики в адрес Медведева сейчас можно будет зафиксировать реальное отношение Системы к конфронтации с США и Медведеву лично. Думается, на этот раз масштабной и интенсивной критики Медведева все-таки не будет, так как многие действительно хотят деэскалации. При этом ястребиные охранители, безусловно, накинутся на экс-президента и премьер-министра.
Вряд ли это заявление Медведева не согласовано, равно как и против В. Путина он не пойдет. Скорее Медведев обозначает вариант развития событий, который устроит сислибов, руководство США и российское общество. Это также элемент переговорной позиции, тем более, что переговоры между Россией и США затягиваются.
Медведев по-прежнему запасной игрок Системы, но все-таки игрок. Тем более, что истеблишмент США с радостью бы одобрил такую траекторию российского транзита, конечным бенефициаром которой будет Медведев, а режим «вечный Путин» завершится в 2024 г. Впрочем, вероятность такого сценария высоко оценивать не стоит.
Супер-агломерационное развитие & Аппаратное недовольство
Недавнее заявление главы Счетной палаты А. Кудрина по поводу создания Поволжской агломерации с центром в Татарстане серьезно напрягло руководство соседних регионы, так как речь идет о распределении в будущем значительных федеральных средств.
Многие эксперты соединили это высказывание А. Кудрина с недавним высказыванием губернатора Ульяновской области А. Русских, который заговорил про объединение регионов. Однако, строго говоря, это не совсем связанные сюжеты. Присоединять административно к Татарстану никакие регионы в ближайшие годы не будут, а вот на расширение своего экономического влияния и распределение федеральных ресурсов Татарстан, в ПФО действительно, претендует.
Регионы хронически недофинансированы и без федеральных денег на реализацию инфраструктурных проектов никакой повестки развития в них не будет. При этом деньги эти распределяют вице-премьеры (среди которых и выходец из Татарстана М. Хуснуллин). Татарстанское лобби в этом плане достаточно активно.
Ни о какой симметрии в распределении ресурсов между регионами речь не идет. Тут можно привести пример с арктическими регионами страны. На них выделяется много денег, но губернаторы только толкаются локтями и перетягивают «одеяло на себя», а межрегионального взаимодействия мало.
Заявка Казани (которую, фактически, открыто лоббирует Кудрин) на супер-агломерацию означает, что в Поволжье и Приволжье Татарстан претендует на статус главного распределителя ресурсов и все инфраструктурные проекты должны реализовываться с одобрения Татарстана и его лоббистов (например, того же Кудрина или Хуснуллина).
Как известно, в стране весьма специфическая как бы рыночная экономика, главным рычагом которой является распределитель «государевой благодати» (то есть федеральных денег). Так вот Кудрин предлагает настроить этот распределитель в ПФО с акцентом на Татарстан, что явно пойдет в ущерб другим регионам. Поэтому заявление Кудрина встретило такое резкое (хотя и не всем заметное) административное сопротивление в соседних регионах.
Недавнее заявление главы Счетной палаты А. Кудрина по поводу создания Поволжской агломерации с центром в Татарстане серьезно напрягло руководство соседних регионы, так как речь идет о распределении в будущем значительных федеральных средств.
Многие эксперты соединили это высказывание А. Кудрина с недавним высказыванием губернатора Ульяновской области А. Русских, который заговорил про объединение регионов. Однако, строго говоря, это не совсем связанные сюжеты. Присоединять административно к Татарстану никакие регионы в ближайшие годы не будут, а вот на расширение своего экономического влияния и распределение федеральных ресурсов Татарстан, в ПФО действительно, претендует.
Регионы хронически недофинансированы и без федеральных денег на реализацию инфраструктурных проектов никакой повестки развития в них не будет. При этом деньги эти распределяют вице-премьеры (среди которых и выходец из Татарстана М. Хуснуллин). Татарстанское лобби в этом плане достаточно активно.
Ни о какой симметрии в распределении ресурсов между регионами речь не идет. Тут можно привести пример с арктическими регионами страны. На них выделяется много денег, но губернаторы только толкаются локтями и перетягивают «одеяло на себя», а межрегионального взаимодействия мало.
Заявка Казани (которую, фактически, открыто лоббирует Кудрин) на супер-агломерацию означает, что в Поволжье и Приволжье Татарстан претендует на статус главного распределителя ресурсов и все инфраструктурные проекты должны реализовываться с одобрения Татарстана и его лоббистов (например, того же Кудрина или Хуснуллина).
Как известно, в стране весьма специфическая как бы рыночная экономика, главным рычагом которой является распределитель «государевой благодати» (то есть федеральных денег). Так вот Кудрин предлагает настроить этот распределитель в ПФО с акцентом на Татарстан, что явно пойдет в ущерб другим регионам. Поэтому заявление Кудрина встретило такое резкое (хотя и не всем заметное) административное сопротивление в соседних регионах.
Сузеренова геополитика & неубранный снег
Страх войны – это фундаментальный архетип общественного сознания, который текущее противостояние России и Запада актуализировало, но вряд ли Система извлечет из этого хоть какие-то внутриполитические дивиденды.
В России формируется властная конструкция, которую в свое время описал немецкий философ К. Шмитт. Внутри общества – иерархическое управление, подчинение и дисциплина, а за его пределами – внешняя политика, которую осуществляет Сузерен.
Крым показал патриотический подъем, мобилизацию, рост рейтингов доверия власти, но он также принес санкции, кризис и падение доходов населения. Сейчас Система в очевидных затруднениях, в том числе и потому, что стадия накопления внутриполитических проблем продолжается, а сценарий Крым-2 невозможен.
После Крыма потенциал внешнеполитической мобилизации ограничен. Общество понимает, что польза от любых внешнеполитических инициатив Системы сомнительна, а риски очевидны. Поэтому даже угрозы войны и сконструированный милитаристский фон добавляет тревоги социуму, но не влияет на рост рейтингов доверия властям.
Социология показывает, что уровень одобрения внешней политики России всегда гораздо выше чем оценки внутренней политики, но сейчас и этот позитивный фактор разбивается о тезис о недопустимости войны, который разделяет абсолютное большинство граждан.
Сейчас, когда можно говорить о перспективах снижения геополитического напряжения, Системе просто нечего предъявить обществу в качестве достижений. Собственно, ради чего все затевалось и мотались нервы? Этот вопрос остается необъяснённым и непроясненным, хотя пропагандисты всех мастей своим словоблудием и токсичной риторикой загадили значительную часть общественного дискурса.
Именно поэтому логика геополитической конфронтации, несмотря на ее всяческую фокусировку в масс-медиа, не поменяла социологию: людей беспокоит рост цен на продукты питания, здравоохранение, неубранный на улицах городов снег, бродячие животные и высокий уровень самодурства региональных чиновников. И невозможность эффективного решения этих и многих других проблем становится все очевиднее для общества.
Это гораздо более серьёзная проблема, не позволяющая Системе выпускать пар социального негатива за счёт геополитических акций.
Страх войны – это фундаментальный архетип общественного сознания, который текущее противостояние России и Запада актуализировало, но вряд ли Система извлечет из этого хоть какие-то внутриполитические дивиденды.
В России формируется властная конструкция, которую в свое время описал немецкий философ К. Шмитт. Внутри общества – иерархическое управление, подчинение и дисциплина, а за его пределами – внешняя политика, которую осуществляет Сузерен.
Крым показал патриотический подъем, мобилизацию, рост рейтингов доверия власти, но он также принес санкции, кризис и падение доходов населения. Сейчас Система в очевидных затруднениях, в том числе и потому, что стадия накопления внутриполитических проблем продолжается, а сценарий Крым-2 невозможен.
После Крыма потенциал внешнеполитической мобилизации ограничен. Общество понимает, что польза от любых внешнеполитических инициатив Системы сомнительна, а риски очевидны. Поэтому даже угрозы войны и сконструированный милитаристский фон добавляет тревоги социуму, но не влияет на рост рейтингов доверия властям.
Социология показывает, что уровень одобрения внешней политики России всегда гораздо выше чем оценки внутренней политики, но сейчас и этот позитивный фактор разбивается о тезис о недопустимости войны, который разделяет абсолютное большинство граждан.
Сейчас, когда можно говорить о перспективах снижения геополитического напряжения, Системе просто нечего предъявить обществу в качестве достижений. Собственно, ради чего все затевалось и мотались нервы? Этот вопрос остается необъяснённым и непроясненным, хотя пропагандисты всех мастей своим словоблудием и токсичной риторикой загадили значительную часть общественного дискурса.
Именно поэтому логика геополитической конфронтации, несмотря на ее всяческую фокусировку в масс-медиа, не поменяла социологию: людей беспокоит рост цен на продукты питания, здравоохранение, неубранный на улицах городов снег, бродячие животные и высокий уровень самодурства региональных чиновников. И невозможность эффективного решения этих и многих других проблем становится все очевиднее для общества.
Это гораздо более серьёзная проблема, не позволяющая Системе выпускать пар социального негатива за счёт геополитических акций.
Динамика сжатия: протестные итоги 2021 г.
Протестная активность в стране находится в динамике сжатия и размывается. Режим закручивания гаек ведет к снижению не столько количества протестных акций (по итогам 2021 г. зафиксировано 2433), сколько к снижению качества протеста.
Протест деполитизирован, локализован и подавлен. Устранение несистемной оппозиции в начале года разорвало потенциал координации протеста в масштабах всей страны и снизило возможность выдвижения обществом политических требований.
Региональный протест прошлого года также не характеризовался высокой интенсивностью: были значимые акции протеста против QR-кодов, по экологической повестке, а также по поводу социально-экономических проблем и неспособности региональных администраций обеспечить безопасность жизнедеятельности (Санкт-Петербург, Якутия, Волгоградская, Курская, Челябинская, Кемеровская области, Приморский, Пермский края и ряд др.), однако мощных протестов, сравнимых с 2020 г. (Куштау, Хабаровск) не было.
При этом социология показывает высокий уровень социального недовольства, который не конвертируется в протестную активность из-за насаждения подданического типа политической культуры и угроз репрессий.
В ситуации разорванности протестного потенциала и отсутствия координации отдельные очаги социального недовольства не представляют для Системы структурных сложностей. Вытесненная за пределы страны диссидентов Система будет и дальше маркировать как агентов геополитического влияния Запада.Такая оптика очень выгодна Системе, так как степень одобрения внешней политики в обществе всегда кратно выше чем внутренней.
При этом стадия накопления социально-экономических проблем в российском обществе продолжается, а перспектив улучшения материального благополучия большинства граждан – немного. Этот фактор, плюс отчетливое стремление губернаторов управлять населением на основе принципов командно-административного управления делает неминуемым новые акции протеста.
Протестная активность в стране находится в динамике сжатия и размывается. Режим закручивания гаек ведет к снижению не столько количества протестных акций (по итогам 2021 г. зафиксировано 2433), сколько к снижению качества протеста.
Протест деполитизирован, локализован и подавлен. Устранение несистемной оппозиции в начале года разорвало потенциал координации протеста в масштабах всей страны и снизило возможность выдвижения обществом политических требований.
Региональный протест прошлого года также не характеризовался высокой интенсивностью: были значимые акции протеста против QR-кодов, по экологической повестке, а также по поводу социально-экономических проблем и неспособности региональных администраций обеспечить безопасность жизнедеятельности (Санкт-Петербург, Якутия, Волгоградская, Курская, Челябинская, Кемеровская области, Приморский, Пермский края и ряд др.), однако мощных протестов, сравнимых с 2020 г. (Куштау, Хабаровск) не было.
При этом социология показывает высокий уровень социального недовольства, который не конвертируется в протестную активность из-за насаждения подданического типа политической культуры и угроз репрессий.
В ситуации разорванности протестного потенциала и отсутствия координации отдельные очаги социального недовольства не представляют для Системы структурных сложностей. Вытесненная за пределы страны диссидентов Система будет и дальше маркировать как агентов геополитического влияния Запада.Такая оптика очень выгодна Системе, так как степень одобрения внешней политики в обществе всегда кратно выше чем внутренней.
При этом стадия накопления социально-экономических проблем в российском обществе продолжается, а перспектив улучшения материального благополучия большинства граждан – немного. Этот фактор, плюс отчетливое стремление губернаторов управлять населением на основе принципов командно-административного управления делает неминуемым новые акции протеста.
Грозный экстрафактор
Новость о ночной встрече В. Путина и Р. Кадырова можно интерпретировать по-разному. В сообщении пресс-службы главы Чечни ничего не говорится об обсуждении высказываний Кадырова в адрес семьи Янгулбаевых, равно как ничего нет и про вчерашний многочисленный митинг в Грозном. Обычно, реальное содержание таких разговоров и не выносится в публичную сферу. Однако можно все это интерпретировать и иначе: разговор, действительно, шел про социально-экономические показатели и необходимость увеличить финансирование Чечни.
Активность Кадырова – это своеобразный индикатор, по которому можно следить за состоянием Системы. Чем активнее глава Чечни – тем больше разбалансированность Системы. Точнее, это уже выглядит не как Система, а набор властных центров, объединённых под одной шапкой.
Встреча главы Чечни с президентом приведет к некоторой стабилизации ситуации. Вполне возможно Кадыров снизит свою активность, скажет, что его неправильно поняли, но сути и его политики в будущем это не поменяет.
Главы Чечни и дальше будет активничать, создавать резонансные инфоповоды: в этом диалектика его влияния, которая возрастает. Для общественных настроений и рейтингов доверия федеральной власти – это тревожный фактор. От угроз про «террористов» и разговоров про отрезанные головы в обществе стабильности не добавляется, а вот девяностыми повеяло вполне отчетливо. В социуме и без того высокий уровень социальной тревоги, а тут добавляется еще один экстрафактор.
Силовая башня давно уже хочет поменять Кадырова, однако, строго говоря, в текущих условиях это представляется как мало реализуемый сценарий. Стадия накопления проблем в российском обществе и вертикали власти продолжается и мультипликация различных экстрафакторов – еще впереди.
Новость о ночной встрече В. Путина и Р. Кадырова можно интерпретировать по-разному. В сообщении пресс-службы главы Чечни ничего не говорится об обсуждении высказываний Кадырова в адрес семьи Янгулбаевых, равно как ничего нет и про вчерашний многочисленный митинг в Грозном. Обычно, реальное содержание таких разговоров и не выносится в публичную сферу. Однако можно все это интерпретировать и иначе: разговор, действительно, шел про социально-экономические показатели и необходимость увеличить финансирование Чечни.
Активность Кадырова – это своеобразный индикатор, по которому можно следить за состоянием Системы. Чем активнее глава Чечни – тем больше разбалансированность Системы. Точнее, это уже выглядит не как Система, а набор властных центров, объединённых под одной шапкой.
Встреча главы Чечни с президентом приведет к некоторой стабилизации ситуации. Вполне возможно Кадыров снизит свою активность, скажет, что его неправильно поняли, но сути и его политики в будущем это не поменяет.
Главы Чечни и дальше будет активничать, создавать резонансные инфоповоды: в этом диалектика его влияния, которая возрастает. Для общественных настроений и рейтингов доверия федеральной власти – это тревожный фактор. От угроз про «террористов» и разговоров про отрезанные головы в обществе стабильности не добавляется, а вот девяностыми повеяло вполне отчетливо. В социуме и без того высокий уровень социальной тревоги, а тут добавляется еще один экстрафактор.
Силовая башня давно уже хочет поменять Кадырова, однако, строго говоря, в текущих условиях это представляется как мало реализуемый сценарий. Стадия накопления проблем в российском обществе и вертикали власти продолжается и мультипликация различных экстрафакторов – еще впереди.
Цензурирование & «Болото»
Закрытие бюро немецкого СМИ Deutchne Welle в России и письмо Роскомнадзора с требованием удалить расследования несистемной оппозиции ряду российских СМИ – это новый этап усиления цензуры.
Интересно, что этот процесс идет с участием разных центров силы: на закрытии немецкого издания настаивает МИД: это ассиметричный ответ на недружественные действия в отношении Russia Today. Курс на усиление цензуры определен, а дальше акторы Системы действуют исходя из имеющихся возможностей и своих тактических задач: кто-то требует закрыть офисы иностранных СМИ, кто-то требует удалить неугодный контент.
В скором времени и губернаторы захотят «навести порядок» в региональных СМИ и удалить из них все, что им не нравится. В бойких региональных СМИ еще есть немало указаний на коррупцию и свидетельства роскоши региональных чиновников. Пользуясь общесистемной интенцией региональные чиновники будут пытаться удалить не угодный им контент и вряд ли федеральный центр будет им мешать.
Дальнейшее наступление на СМИ кажется неминуемым: тема коррупции и имиджевых уронов чиновников беспокоит их очень сильно и поэтому цензурирование продолжится. Губернаторы – это пешки на политической карты страны и если Система позволит вывести их из под удара критики – проекция негатива на федеральный уровень только усилится.
Все эта цензурирующая интенция будет негативно сказываться на рейтингах доверия властям, но власти переходит на командно-административную систему управления страной. В ее рамках рейтинги доверия уже не имеют определяющей роли. Важен не рейтинг, а умение сдерживать антирейтинги и возможные протесты: пассивное, аполитичное и молчаливое большинство устраивает власть. Это аполитичное болото пришло на смену «Путинскому большинству» и это уже социологическая реальность.
Закрытие бюро немецкого СМИ Deutchne Welle в России и письмо Роскомнадзора с требованием удалить расследования несистемной оппозиции ряду российских СМИ – это новый этап усиления цензуры.
Интересно, что этот процесс идет с участием разных центров силы: на закрытии немецкого издания настаивает МИД: это ассиметричный ответ на недружественные действия в отношении Russia Today. Курс на усиление цензуры определен, а дальше акторы Системы действуют исходя из имеющихся возможностей и своих тактических задач: кто-то требует закрыть офисы иностранных СМИ, кто-то требует удалить неугодный контент.
В скором времени и губернаторы захотят «навести порядок» в региональных СМИ и удалить из них все, что им не нравится. В бойких региональных СМИ еще есть немало указаний на коррупцию и свидетельства роскоши региональных чиновников. Пользуясь общесистемной интенцией региональные чиновники будут пытаться удалить не угодный им контент и вряд ли федеральный центр будет им мешать.
Дальнейшее наступление на СМИ кажется неминуемым: тема коррупции и имиджевых уронов чиновников беспокоит их очень сильно и поэтому цензурирование продолжится. Губернаторы – это пешки на политической карты страны и если Система позволит вывести их из под удара критики – проекция негатива на федеральный уровень только усилится.
Все эта цензурирующая интенция будет негативно сказываться на рейтингах доверия властям, но власти переходит на командно-административную систему управления страной. В ее рамках рейтинги доверия уже не имеют определяющей роли. Важен не рейтинг, а умение сдерживать антирейтинги и возможные протесты: пассивное, аполитичное и молчаливое большинство устраивает власть. Это аполитичное болото пришло на смену «Путинскому большинству» и это уже социологическая реальность.
Омикрон-либерализм & Рефлексия антиковидной политики
В антиковидной политике всех стран есть одно фундаментальное, социально-философское, противоречие. Эта политика основывается на ограничении свобод, но не гарантирует людям безопасности. Вакцинироваться требуют, а, как показывает динамика распространения омикрона, болеют и вакцинированные и, не вакцинированные.
На этом фоне фармакраты придумали дешевую отговорку о том, что вакцинированные болеют меньше, но строго говоря, из уст руководителя Роспотребназдора А. Поповой – это звучит как обычное оценочное суждение, которое не вызывает доверия.
В антиковидной политике можно выделить несколько значимых этапов:
1.Фактический локдаун без компенсации потерь гражданам со стороны государства (весна 2020 г.).
2.Добровольная вакцинация, которую губернаторы должны были проводить на основе своего авторитета и массовой пропаганды (конец 2020 г. – первая половина 2021 г.).
3.Обязательная вакцинация для отдельных категорий граждан, которую вслед за мэром Москвы С. Собяниным объявили более половины регионов (летом 2021 г.).
4.Попытка введение QR-кодов, в том числе и попытки централизованного введения на уровне всей федерации (вторая половина и конец 2021 г.).
5.Омикрон-либерализм и фатальное «переболеет подавляющее большинство граждан» (наст. время).
На каждом из первых трех этапов Система требовала от губернаторов напрягать весь свой админресурс для решения поставленных задач. Когда стратегическое целеполагание хромает все эти избыточные меры оборачиваются для губернаторов лишь падением их рейтингов и масштабированием социального недовольства. Поэтому они и не торопятся их выполнять.
Губернаторы и региональные администрации, фактически, очень неохотно, для проформы, препятствовали лукавой вакцинации (незаконной покупке сертификатов). Руководители регионов отчитывались наверх о возрастающих (в кавычках и без) темпах вакцинации, однако многие, более дальновидные, предпочитали не перегибать палку и не проявляли излишнего рвения.
Быть может такая лукавая позиция и сформировала сейчас запредельную нагрузку на региональные здравоохранения и привела к кратному росту заболеваемости, но это не доказано. Соцопросы показывают, что общественное мнение поляризировано, а вакциноскептиков на фоне омикрона стало больше.
Омикрон снизил и без того невысокое доверие общества к вакцинации и сейчас фармакратам нужно не усиливать свою токсичную пропаганду, а дать социуму реальный расклад сил и качественную аналитику. Но делать они этого не будут, по давно понятным причинам.
В антиковидной политике всех стран есть одно фундаментальное, социально-философское, противоречие. Эта политика основывается на ограничении свобод, но не гарантирует людям безопасности. Вакцинироваться требуют, а, как показывает динамика распространения омикрона, болеют и вакцинированные и, не вакцинированные.
На этом фоне фармакраты придумали дешевую отговорку о том, что вакцинированные болеют меньше, но строго говоря, из уст руководителя Роспотребназдора А. Поповой – это звучит как обычное оценочное суждение, которое не вызывает доверия.
В антиковидной политике можно выделить несколько значимых этапов:
1.Фактический локдаун без компенсации потерь гражданам со стороны государства (весна 2020 г.).
2.Добровольная вакцинация, которую губернаторы должны были проводить на основе своего авторитета и массовой пропаганды (конец 2020 г. – первая половина 2021 г.).
3.Обязательная вакцинация для отдельных категорий граждан, которую вслед за мэром Москвы С. Собяниным объявили более половины регионов (летом 2021 г.).
4.Попытка введение QR-кодов, в том числе и попытки централизованного введения на уровне всей федерации (вторая половина и конец 2021 г.).
5.Омикрон-либерализм и фатальное «переболеет подавляющее большинство граждан» (наст. время).
На каждом из первых трех этапов Система требовала от губернаторов напрягать весь свой админресурс для решения поставленных задач. Когда стратегическое целеполагание хромает все эти избыточные меры оборачиваются для губернаторов лишь падением их рейтингов и масштабированием социального недовольства. Поэтому они и не торопятся их выполнять.
Губернаторы и региональные администрации, фактически, очень неохотно, для проформы, препятствовали лукавой вакцинации (незаконной покупке сертификатов). Руководители регионов отчитывались наверх о возрастающих (в кавычках и без) темпах вакцинации, однако многие, более дальновидные, предпочитали не перегибать палку и не проявляли излишнего рвения.
Быть может такая лукавая позиция и сформировала сейчас запредельную нагрузку на региональные здравоохранения и привела к кратному росту заболеваемости, но это не доказано. Соцопросы показывают, что общественное мнение поляризировано, а вакциноскептиков на фоне омикрона стало больше.
Омикрон снизил и без того невысокое доверие общества к вакцинации и сейчас фармакратам нужно не усиливать свою токсичную пропаганду, а дать социуму реальный расклад сил и качественную аналитику. Но делать они этого не будут, по давно понятным причинам.
Forwarded from Кремлёвский безБашенник
🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -
политолог Дмитрий Михайличенко, доктор философских наук (Телеграм-канал Scriptorium)
Публичный ответ оппозиционного политика И.Яшина главе Чечни Р.Кадырову – это ответ политика, ориентированного на поддержку общества, а не на влияние внутри Системы. Тем более, что Яшин – это несистемный политик.
Со стороны Системы и ее медийных акторов позиционирование Кадырова остается, как правило, без публичной критики, а вот Яшин взял на себя эту роль. Продемонстрировал нормирующие принципы российской политики, хотя общество давно уже не верит в их существование. Аполитичному социуму не до политики, но угрозы своей безопасности граждане воспринимают достаточно чутко.
Византийская политика Системы предполагает кулуарность и соответствующие договоренности, а не публичную критику и полемику. Однако социологически проблема в том, что российское общество видит для себя потенциальные угрозы от заявлений чеченской стороны, а власть не демонстрирует публичную готовность купировать их. Иными словами, в этой ситуации нужны не только кулуарные действия, но и публичные заявления, а с этим - дефицит, который, собственно, и заполнил Яшин. В этом плане выступление И.Яшина, безусловно, добавит ему популярности и известности.
При этом выступление сделано в тот момент, когда Р.Кадырова, скорее всего, попросили снизить свою публичную активность. И тут Яшин обвиняет его в убийстве Б.Немцова и многих других. Это достаточно тяжелое обвинение, которое чеченская сторона может рассматривать как провокацию и оскорбление.
Яшин - вовсе не камикадзе, и в его заявлении можно усмотреть ситуативный альянс с «силовой башней» (своеобразная страховка), однако очевидно, что это может быть только ситуативный альянс. У Кадырова же есть вариант маргинализировать Яшина и заявить, что это - «шайтан, недостойный ответа», «агент Госдепа», «навальнист» или «террорист» и т.д.
Но тут возможны и более опасные варианты, которые, как в случае с Немцовым, могут актуализироваться непроизвольно либо благодаря намерениям периферийных акторов.
Крайне маловероятно, что ситуация сойдет на нет и в дальнейшем никак не себя не проявит. Скорее, наоборот. Однако Система сейчас постарается сделать все возможное, чтобы ситуация не получила продолжение и была купирована. Хотя бы на время. Несомненно, в обществе есть запрос на это.
политолог Дмитрий Михайличенко, доктор философских наук (Телеграм-канал Scriptorium)
Публичный ответ оппозиционного политика И.Яшина главе Чечни Р.Кадырову – это ответ политика, ориентированного на поддержку общества, а не на влияние внутри Системы. Тем более, что Яшин – это несистемный политик.
Со стороны Системы и ее медийных акторов позиционирование Кадырова остается, как правило, без публичной критики, а вот Яшин взял на себя эту роль. Продемонстрировал нормирующие принципы российской политики, хотя общество давно уже не верит в их существование. Аполитичному социуму не до политики, но угрозы своей безопасности граждане воспринимают достаточно чутко.
Византийская политика Системы предполагает кулуарность и соответствующие договоренности, а не публичную критику и полемику. Однако социологически проблема в том, что российское общество видит для себя потенциальные угрозы от заявлений чеченской стороны, а власть не демонстрирует публичную готовность купировать их. Иными словами, в этой ситуации нужны не только кулуарные действия, но и публичные заявления, а с этим - дефицит, который, собственно, и заполнил Яшин. В этом плане выступление И.Яшина, безусловно, добавит ему популярности и известности.
При этом выступление сделано в тот момент, когда Р.Кадырова, скорее всего, попросили снизить свою публичную активность. И тут Яшин обвиняет его в убийстве Б.Немцова и многих других. Это достаточно тяжелое обвинение, которое чеченская сторона может рассматривать как провокацию и оскорбление.
Яшин - вовсе не камикадзе, и в его заявлении можно усмотреть ситуативный альянс с «силовой башней» (своеобразная страховка), однако очевидно, что это может быть только ситуативный альянс. У Кадырова же есть вариант маргинализировать Яшина и заявить, что это - «шайтан, недостойный ответа», «агент Госдепа», «навальнист» или «террорист» и т.д.
Но тут возможны и более опасные варианты, которые, как в случае с Немцовым, могут актуализироваться непроизвольно либо благодаря намерениям периферийных акторов.
Крайне маловероятно, что ситуация сойдет на нет и в дальнейшем никак не себя не проявит. Скорее, наоборот. Однако Система сейчас постарается сделать все возможное, чтобы ситуация не получила продолжение и была купирована. Хотя бы на время. Несомненно, в обществе есть запрос на это.
Партийная фокусировка
Пишут и говорят, что В. Жириновский совсем в плохом состоянии, а без него ЛДПР не сможет быть прежней. Для кураторов со Старой площади замаячивший на горизонте уход Жириновского означает шанс обеспечить внешнее управление над партией и переформатировать ее.
ЛДПР подконтрольная и системная партия, но идеальным состоянием для кураторов внутренней политики является административное состояние всех партий. Тогда все они превращаются в иерархически подчиненный элемент управления и без ведома кураторов не смогут сделать никаких заявлений и действий. В таком положении находятся, например, «Новые люди», которым позволяют высказываться, но все, что они говорят – согласовано.
ЛДПР и КПРФ позволяют себе какие-либо вольности, иногда перечат:
к тому же старцы Г. Зюганов и В. Жириновский умеют переигрывать кураторов внутренней политики и надоели им. На уровне регионов некоторые отделения КПРФ и ЛДПР еще способны быть чем-то похожим на оппозицию региональной власти, но в будущем и это Система будет сворачивать.
Система стремиться к иерархии и управлению, а не конкурентной политике. Впрочем, сами партии давно уже на периферии общественного внимания и уровень доверия им – крайне низок.
А вообще с помощью этой партийной темы Система мягко находит нишу для заполнения пустот в общественном сознании. Внешняя политика и Украина всем надоела, а социально-экономические проблемы регионов слишком масштабны и вызывают пессимизм. Вот и решили сфокусировать внимание политизированной прослойки общества на партиях. Поэтому сериал с объединением партий и партийной системы может быть долгим, но интересным вряд ли будет.
Пишут и говорят, что В. Жириновский совсем в плохом состоянии, а без него ЛДПР не сможет быть прежней. Для кураторов со Старой площади замаячивший на горизонте уход Жириновского означает шанс обеспечить внешнее управление над партией и переформатировать ее.
ЛДПР подконтрольная и системная партия, но идеальным состоянием для кураторов внутренней политики является административное состояние всех партий. Тогда все они превращаются в иерархически подчиненный элемент управления и без ведома кураторов не смогут сделать никаких заявлений и действий. В таком положении находятся, например, «Новые люди», которым позволяют высказываться, но все, что они говорят – согласовано.
ЛДПР и КПРФ позволяют себе какие-либо вольности, иногда перечат:
к тому же старцы Г. Зюганов и В. Жириновский умеют переигрывать кураторов внутренней политики и надоели им. На уровне регионов некоторые отделения КПРФ и ЛДПР еще способны быть чем-то похожим на оппозицию региональной власти, но в будущем и это Система будет сворачивать.
Система стремиться к иерархии и управлению, а не конкурентной политике. Впрочем, сами партии давно уже на периферии общественного внимания и уровень доверия им – крайне низок.
А вообще с помощью этой партийной темы Система мягко находит нишу для заполнения пустот в общественном сознании. Внешняя политика и Украина всем надоела, а социально-экономические проблемы регионов слишком масштабны и вызывают пессимизм. Вот и решили сфокусировать внимание политизированной прослойки общества на партиях. Поэтому сериал с объединением партий и партийной системы может быть долгим, но интересным вряд ли будет.
Блуждающие облака & Партийная динамика
Вероятный уход из политики В. Жириновского делает актуальным разговор о том, запрос на какие партии в российском социуме действительно существует. Партийная система в очевидном кризисе, а до-современное, почти феодальное государственное строительство, не предполагает реально работающих партий.
Скорее Системе нужны симулякры партий. Однако в обществе запрос на партии есть и в этом плане политолог Е. Шульман говорит о прото-партиях или «блуждающих облаках»: так как нет реальных лидеров, которые могут их возглавить. Итак, запрос существует на:
Левая социалистическая. За всеобщее благополучие и государство социальных обязательств. Эти идеи будут популярными, они распространены в молодежной среде, а неэффективная экономика усиливает левые настроения в обществе.
Партия европейского выбора. Отстаивают либеральные ценности классического типа. Поскольку средний класс скукоживается, а малый и средний бизнес уменьшает свое влияние на экономику – перспективы сужения сегмента сторонников такой прото-партии серьезны. В то же время стратегически у большого сегмента общества преобладает запрос на развитие ценностей европейской цивилизации, к которой значительная часть россиян себя относит.
Либертарианская Сторонники минимизации государства, за низкие налоги, свободу предпринимательства и разрешение оружия для граждан (5-10%). Очевидно, процессы характеризуются, наоборот, усилением влияния государства: пандемия только усилила давления национальных государств на общество.
Националисты. «Россия для русских». Среди других этносов также националисты есть, их количество – непонятно, а вот перспективы роста национализма среди нерусского населения велики. В этом плане все чаще говорят о том, что трудовые мигранты в перспективе 3-5 лет будут активнее выдвигать свои политические требования. Партии мигрантов не будет, однако агентов влияния мигрантов среди публичных политиков будет немало.
Традиционалисты. Религиозные ценности, против равноправия мужчин и женщин Выступают за усиление роли церкви в обществе и традиционные ценности (примерно 5-7%).
Зеленые. Очень высокий запрос в обществе на экологию, однако фактически экологическая проблематика вытеснена из партийного дискурса. Характерно, что долгое время «Единая Россия» не касалась экологических проблем, а потом стала это делать, скорее, симулируя процесс. В конечном счете все сводится к малозначимым инициативам и посадке деревьев.
Партия регионов. Также очень высок запрос на децентрализацию и федерализм, однако логика государства обратная: сверхцентрализация, вертикаль и демонтаж местного самоуправления.
Партия патриотов. Запрос на ура-патриотизм и прочую риторику во многом удовлетворен, к тому же на фоне падения доходов населения этот сегмент во много разочарован, однако запрос на имперскость есть. Именно с ним во многом связывается патриотизм в современном российском контексте.
Вероятный уход из политики В. Жириновского делает актуальным разговор о том, запрос на какие партии в российском социуме действительно существует. Партийная система в очевидном кризисе, а до-современное, почти феодальное государственное строительство, не предполагает реально работающих партий.
Скорее Системе нужны симулякры партий. Однако в обществе запрос на партии есть и в этом плане политолог Е. Шульман говорит о прото-партиях или «блуждающих облаках»: так как нет реальных лидеров, которые могут их возглавить. Итак, запрос существует на:
Левая социалистическая. За всеобщее благополучие и государство социальных обязательств. Эти идеи будут популярными, они распространены в молодежной среде, а неэффективная экономика усиливает левые настроения в обществе.
Партия европейского выбора. Отстаивают либеральные ценности классического типа. Поскольку средний класс скукоживается, а малый и средний бизнес уменьшает свое влияние на экономику – перспективы сужения сегмента сторонников такой прото-партии серьезны. В то же время стратегически у большого сегмента общества преобладает запрос на развитие ценностей европейской цивилизации, к которой значительная часть россиян себя относит.
Либертарианская Сторонники минимизации государства, за низкие налоги, свободу предпринимательства и разрешение оружия для граждан (5-10%). Очевидно, процессы характеризуются, наоборот, усилением влияния государства: пандемия только усилила давления национальных государств на общество.
Националисты. «Россия для русских». Среди других этносов также националисты есть, их количество – непонятно, а вот перспективы роста национализма среди нерусского населения велики. В этом плане все чаще говорят о том, что трудовые мигранты в перспективе 3-5 лет будут активнее выдвигать свои политические требования. Партии мигрантов не будет, однако агентов влияния мигрантов среди публичных политиков будет немало.
Традиционалисты. Религиозные ценности, против равноправия мужчин и женщин Выступают за усиление роли церкви в обществе и традиционные ценности (примерно 5-7%).
Зеленые. Очень высокий запрос в обществе на экологию, однако фактически экологическая проблематика вытеснена из партийного дискурса. Характерно, что долгое время «Единая Россия» не касалась экологических проблем, а потом стала это делать, скорее, симулируя процесс. В конечном счете все сводится к малозначимым инициативам и посадке деревьев.
Партия регионов. Также очень высок запрос на децентрализацию и федерализм, однако логика государства обратная: сверхцентрализация, вертикаль и демонтаж местного самоуправления.
Партия патриотов. Запрос на ура-патриотизм и прочую риторику во многом удовлетворен, к тому же на фоне падения доходов населения этот сегмент во много разочарован, однако запрос на имперскость есть. Именно с ним во многом связывается патриотизм в современном российском контексте.
Казахские тупики командного администрирования
87% россиян информированы о казахстанских протестах и вооруженных столкновениях в январе 2022 г. (иноагент «Левада»). Версия про «вмешательство коллективного Запада» не очень-то зашла в общественное сознание: большинство россиян полагают, что источник казахстанского стасиса – это внутренние причины и накопленные социально-экономические проблемы.
Сейчас казахстанские власти пытаются обновить свое госуправление. В частности, сейчас республиканская власть потребовала от акимов (губернаторов) ежеквартально отчитываться о решенных проблемных вопросах, посещать раз в полгода каждый район области, постоянно встречаться с жителями.
В ходе казахстанского статиса акимы предпочитали отмалчиваться, а устоявшаяся в стране командно-административная система и практика прямого назначения руководителей региона сделала для них менее актуальным диалог с обществом. Сейчас республиканский центр пытается расшевелить акимов и заставить их впитывать в себя общественный негатив. Ведь любой диалог – это претензии, недовольства и требования. Зачем такой диалог назначенцу из влиятельного клана?
А что происходит в России? Фактически, губернаторы все реже ездят на региональную периферию, все реже встречаются с гражданами и пытаются выдать элементарную и регулярную практику личного приема граждан за пиар-достижение.
Аккаунты губернаторов в соцсетях превратились в способ трансляции информационной ваты и слащавого, но очень дешевого пиара, а предметные комментарии недовольных жителей вычищают «пиарщики-дворники». Практика прямых линий губернаторов не дает эффекта, так как организаторы, опять-таки, вычищают острые вопросы.
В России намечен переход к командно-административной системе регионального госуправления: Закон о публичной власти и прочие инициативы Клишаса и Крашенинникова, позволяют губернаторам управлять на основе приказов и мало беспокоится о собственных рейтингах доверия.
В Казахстане уже «наелись» этим командно-административной аракчеевшиной и пытаются от нее отойти. Вряд ли получится, но с точки зрения тупиковости этого пути для российских регионов –вывод обновленной казахской власти очень симптоматичен.
87% россиян информированы о казахстанских протестах и вооруженных столкновениях в январе 2022 г. (иноагент «Левада»). Версия про «вмешательство коллективного Запада» не очень-то зашла в общественное сознание: большинство россиян полагают, что источник казахстанского стасиса – это внутренние причины и накопленные социально-экономические проблемы.
Сейчас казахстанские власти пытаются обновить свое госуправление. В частности, сейчас республиканская власть потребовала от акимов (губернаторов) ежеквартально отчитываться о решенных проблемных вопросах, посещать раз в полгода каждый район области, постоянно встречаться с жителями.
В ходе казахстанского статиса акимы предпочитали отмалчиваться, а устоявшаяся в стране командно-административная система и практика прямого назначения руководителей региона сделала для них менее актуальным диалог с обществом. Сейчас республиканский центр пытается расшевелить акимов и заставить их впитывать в себя общественный негатив. Ведь любой диалог – это претензии, недовольства и требования. Зачем такой диалог назначенцу из влиятельного клана?
А что происходит в России? Фактически, губернаторы все реже ездят на региональную периферию, все реже встречаются с гражданами и пытаются выдать элементарную и регулярную практику личного приема граждан за пиар-достижение.
Аккаунты губернаторов в соцсетях превратились в способ трансляции информационной ваты и слащавого, но очень дешевого пиара, а предметные комментарии недовольных жителей вычищают «пиарщики-дворники». Практика прямых линий губернаторов не дает эффекта, так как организаторы, опять-таки, вычищают острые вопросы.
В России намечен переход к командно-административной системе регионального госуправления: Закон о публичной власти и прочие инициативы Клишаса и Крашенинникова, позволяют губернаторам управлять на основе приказов и мало беспокоится о собственных рейтингах доверия.
В Казахстане уже «наелись» этим командно-административной аракчеевшиной и пытаются от нее отойти. Вряд ли получится, но с точки зрения тупиковости этого пути для российских регионов –вывод обновленной казахской власти очень симптоматичен.
Туркменистанский транзит «по праву наследования»
В Туркменистане обозначен транзит власти по лекалам средневековой монархии. 64-летний Гурбангулы Бердымухамедов передает власть своему 40-летнему сыну – Сердару. Действующий президент ссылается на усталость, однако, скорее, речь идет о болезни. При этом, Бердымухамедов сохранит позицию председателя парламента и статус неформального покровителя нации – Аркадага.
Похоже, этот транзит намечен самостоятельно, Москву и Пекин лишь уведомили. По крайней мере, в Москву Г. Бердымухамедов не ездил и как президент Таджикистана Э. Рахмон и не просил разрешение передать власть своему сыну. Рахмон такие попытки предпринимает уже несколько лет, а в 2020 г. он был единственным иностранным руководителем государства, который присутствовал на Дне Победы в Москве именно с этой целью. И, тем не менее, это не помогло.
Показательно, что президент Узбекистана Ш. Мирзиеев так и не посетил до выборов Москву, а приехал в нее уже после своего избрания в конце 2021 г., не позволив преподнести этот визит как способ получения ярлыка на княжение. А вот глава Казахстан К.-Ж. Токаев такой визит в Россию недавно совершил и получил одобрение на полноценное правление. Хотя сам визит не прошел гладко: прокитайский вектор Токаева все больше беспокоит российское руководство и это обнажилось в ходе переговоров.
Туркменистан полностью зависим от экспорта газа, а здесь все завязано на Россию и Китай. При этом Туркменистан выстроил свои отношения с Афганистаном и развивает многовекторность с различными странами Центральной Азии. Фактически уже состоявшийся транзит показал пределы влияния России в Туркменистане: с позицией Москвы считаются, но решения принимают самостоятельно.
В Туркменистане обозначен транзит власти по лекалам средневековой монархии. 64-летний Гурбангулы Бердымухамедов передает власть своему 40-летнему сыну – Сердару. Действующий президент ссылается на усталость, однако, скорее, речь идет о болезни. При этом, Бердымухамедов сохранит позицию председателя парламента и статус неформального покровителя нации – Аркадага.
Похоже, этот транзит намечен самостоятельно, Москву и Пекин лишь уведомили. По крайней мере, в Москву Г. Бердымухамедов не ездил и как президент Таджикистана Э. Рахмон и не просил разрешение передать власть своему сыну. Рахмон такие попытки предпринимает уже несколько лет, а в 2020 г. он был единственным иностранным руководителем государства, который присутствовал на Дне Победы в Москве именно с этой целью. И, тем не менее, это не помогло.
Показательно, что президент Узбекистана Ш. Мирзиеев так и не посетил до выборов Москву, а приехал в нее уже после своего избрания в конце 2021 г., не позволив преподнести этот визит как способ получения ярлыка на княжение. А вот глава Казахстан К.-Ж. Токаев такой визит в Россию недавно совершил и получил одобрение на полноценное правление. Хотя сам визит не прошел гладко: прокитайский вектор Токаева все больше беспокоит российское руководство и это обнажилось в ходе переговоров.
Туркменистан полностью зависим от экспорта газа, а здесь все завязано на Россию и Китай. При этом Туркменистан выстроил свои отношения с Афганистаном и развивает многовекторность с различными странами Центральной Азии. Фактически уже состоявшийся транзит показал пределы влияния России в Туркменистане: с позицией Москвы считаются, но решения принимают самостоятельно.
Милитаризированно-Олимпийская повестка: восемь лет спустя
Милитаризированно-олимпийская повестка не перебивает общественного запроса на решение внутренних проблем, хотя и повторяет циклы предыдущих лет.
В 2014 г. Россия получила победу в общем командном зачете на зимней Олимпиаде в Сочи и воссоединила Крым. Ликование первых месяцев обернулось санкциями и допинговыми скандалами. Это мощно ударило по благосостоянию россиян и сейчас, спустя восемь лет, общество смотрит на аналогичные процессы более трезво и настороженно.
За это время технологии российской власти кардинально не поменялись, но в затеянной ныне игре нет привлекательной цели для общества. Украина российскому социуму не нужна, а победа на Олимпиаде маловероятна. К тому же общество беспокоит совершенно иное.
Сейчас информационные ресурсы Системы усиленно работают на доминирование темы Украины и Олимпиады, однако сформировать соответствующие настроения в массах не получается. Анализ запросов в поисковиках показывает совершенно иные темы, связанные с пандемией и социально-экономическими проблемами.
Внешняя политика, даже в алармистской стадии, не перебивает внутренних проблем социума, хотя и актуализирует в качестве тревожного экстрафактора еще и фобии войны. Это значит, что с точки зрения отвлечения внимания общества от внутренних проблем фокусировка внимания на внешней политике неперспективна. Но, думается, эта цель отнюдь не была основной.
В. Путин ведет свою геополитику так, как считает нужным. В этом плане интересы внутренней политики и настроения общества – это дело для него совершенно периферийное. Характерно, что очередное послание главы государства вновь было перенесено с февраля на начало марта.
Сейчас обществу уже даже гипотетически не предлагается никаких возможных плюсов от победы в геополитической конфронтации. Лучшее что может получит общество – это относительный покой и временную передышку.
Милитаризированно-олимпийская повестка не перебивает общественного запроса на решение внутренних проблем, хотя и повторяет циклы предыдущих лет.
В 2014 г. Россия получила победу в общем командном зачете на зимней Олимпиаде в Сочи и воссоединила Крым. Ликование первых месяцев обернулось санкциями и допинговыми скандалами. Это мощно ударило по благосостоянию россиян и сейчас, спустя восемь лет, общество смотрит на аналогичные процессы более трезво и настороженно.
За это время технологии российской власти кардинально не поменялись, но в затеянной ныне игре нет привлекательной цели для общества. Украина российскому социуму не нужна, а победа на Олимпиаде маловероятна. К тому же общество беспокоит совершенно иное.
Сейчас информационные ресурсы Системы усиленно работают на доминирование темы Украины и Олимпиады, однако сформировать соответствующие настроения в массах не получается. Анализ запросов в поисковиках показывает совершенно иные темы, связанные с пандемией и социально-экономическими проблемами.
Внешняя политика, даже в алармистской стадии, не перебивает внутренних проблем социума, хотя и актуализирует в качестве тревожного экстрафактора еще и фобии войны. Это значит, что с точки зрения отвлечения внимания общества от внутренних проблем фокусировка внимания на внешней политике неперспективна. Но, думается, эта цель отнюдь не была основной.
В. Путин ведет свою геополитику так, как считает нужным. В этом плане интересы внутренней политики и настроения общества – это дело для него совершенно периферийное. Характерно, что очередное послание главы государства вновь было перенесено с февраля на начало марта.
Сейчас обществу уже даже гипотетически не предлагается никаких возможных плюсов от победы в геополитической конфронтации. Лучшее что может получит общество – это относительный покой и временную передышку.
Конструирование конфликтов & провокаций
Эскалация конфликта вокруг Украины идет по логике социального конструктивизма. США перенесли свое посольство из Киева во Львов и продолжают действовать так, как будто бы война неминуема: это создает соответствующий фон и структурные трудности для российского руководства. Именно поэтому пропагандистское сообщество заговорило о провокациях со стороны «проклятых англо-саксов» под конец Олимпиады.
Сближение России с Китаем серьезные западные аналитики рассматривают как блеф, а реализацию этого сценария считают крайне невыгодной для Москвы. Туркменистан поставляет газ Китаю, однако за эти годы не обогатился, а, скорее, превратился в гниющее государство. Объятия Китая не нравятся никому в Азиатско-Тихоокеанском регионе, не нравятся они и российскому руководству.
Логика текущего конфликта предполагает повод, который позволит США ввести санкции в отношении России. Эскалация зашла слишком далеко и, рано или поздно, выльется во что-то более серьезное нежели социальный фон. США продолжают играть на повышение. Фактически, Украина, вопреки желанию ее руководства, превратилась в масштабный инструмент давления на Россию заменив на этом поприще А. Навального, суд над которым пройдет сегодня.
Глобальное последствие украинского кризиса для российского руководства могут быть очень серьезными. Произошло ровно то, о чем Байден говорил в рамках своей предвыборной гонки в 2020 г. Россия выбрана на роль главного геополитического оппонента, точнее, на роль удобного геополитического оппонента. В Москве лелеют надежды на возвращение Д. Трампа в президентское кресло в 2024 г., но до этого очень далеко и вероятность реализации этого сценария не столь высока.
Сейчас Москва ищет способ как бы сыграть с США в ничью и заморозить конфликт, а Вашингтон хочет зафиксировать преимущества, получить техническую победу и продолжает свою активность. Конфликтной повесткой сейчас управляют в США, а не в России.
К общественному мнению также очень сложно апеллировать, ведь соответствующую пиар-подготовку на Западе провели и сформировали В. Путину имидж агрессора. Пиар всегда побеждает пропаганду, а нелинейные действия прямолинейную волю к доминированию. С помощью российского оппонента США решили сконструировать «коллективный Запад», то есть обеспечить сплоченность стран западной демократии и сформировать из них геополитический монолит. В этом плане концепт российских пропагандистов оказался, действительно, удачным.
Эскалация конфликта вокруг Украины идет по логике социального конструктивизма. США перенесли свое посольство из Киева во Львов и продолжают действовать так, как будто бы война неминуема: это создает соответствующий фон и структурные трудности для российского руководства. Именно поэтому пропагандистское сообщество заговорило о провокациях со стороны «проклятых англо-саксов» под конец Олимпиады.
Сближение России с Китаем серьезные западные аналитики рассматривают как блеф, а реализацию этого сценария считают крайне невыгодной для Москвы. Туркменистан поставляет газ Китаю, однако за эти годы не обогатился, а, скорее, превратился в гниющее государство. Объятия Китая не нравятся никому в Азиатско-Тихоокеанском регионе, не нравятся они и российскому руководству.
Логика текущего конфликта предполагает повод, который позволит США ввести санкции в отношении России. Эскалация зашла слишком далеко и, рано или поздно, выльется во что-то более серьезное нежели социальный фон. США продолжают играть на повышение. Фактически, Украина, вопреки желанию ее руководства, превратилась в масштабный инструмент давления на Россию заменив на этом поприще А. Навального, суд над которым пройдет сегодня.
Глобальное последствие украинского кризиса для российского руководства могут быть очень серьезными. Произошло ровно то, о чем Байден говорил в рамках своей предвыборной гонки в 2020 г. Россия выбрана на роль главного геополитического оппонента, точнее, на роль удобного геополитического оппонента. В Москве лелеют надежды на возвращение Д. Трампа в президентское кресло в 2024 г., но до этого очень далеко и вероятность реализации этого сценария не столь высока.
Сейчас Москва ищет способ как бы сыграть с США в ничью и заморозить конфликт, а Вашингтон хочет зафиксировать преимущества, получить техническую победу и продолжает свою активность. Конфликтной повесткой сейчас управляют в США, а не в России.
К общественному мнению также очень сложно апеллировать, ведь соответствующую пиар-подготовку на Западе провели и сформировали В. Путину имидж агрессора. Пиар всегда побеждает пропаганду, а нелинейные действия прямолинейную волю к доминированию. С помощью российского оппонента США решили сконструировать «коллективный Запад», то есть обеспечить сплоченность стран западной демократии и сформировать из них геополитический монолит. В этом плане концепт российских пропагандистов оказался, действительно, удачным.
QR-рефлексия: половинчатое госуправление
Многие регионы отменяют QR-коды, а в других их применяют симуляционно. Российское общество не приняло эту практику и придумало многочисленные схемы обхода. Это, прежде всего, лукавое вакцинирование (покупка сертификатов), которая не была пресечена региональными администрациями и правоохранительными органами. К тому же, QR-код можно элементарно переслать по WhatsApp или Telegram другу и этим общество активно пользуется. Даже в тех регионах, где QR-коды пока не отменены нередко их контролируют номинально, для проформы.
QR-коды вводились как инструмент стимуляции вакцинации, однако они стали, скорее, инструментом симуляции вакцинации. А сейчас властям ни то, ни другое – не очень-то и нужно: люди массово болеют омикроном и теперь уже не до QR-кодов.
Что показала эта ситуация с точки зрения госуправления? Государство не контролирует общество и какими бы жесткими не принимались законы – исполнение на местах хромает. Это не позволяет говорить об эффективности госуправления.
В Канаде и Европе огромные протесты против ковидных ограничений, так как люди живут по законам и готовы протестовать против решений властей, которые им не нравятся. В России общество живет по собственному, весьма аморфному, представлению о справедливости, которое предполагает не столько протесты, сколько тихое не подчинение и кухонное недовольство. Это касается не только QR-кодов, но и фискальной политики, мониторинга переводов денежных средств граждан, попыток запретить крипто валюту и многого другого.
В России даже на уровне госуправления нет опции правового государства. Вакцинация и QR-коды, по сути, повторили электоральный процесс. Власти смогли привить административно зависимых (бюджетники, сотрудники крупных промышленных предприятий) и пытались заставить сделать это всех остальных – не получилось. Для победы на выборах этого достаточно, ведь еще и работает инструмент «электорального рисования», а вот для организации безопасной жизнедеятельности социума – нет. Впрочем, миссия правящего класса – это удержание своего права на власть и возможность контролировать ресурсы и обогащаться. Все остальное – это периферийные задачи.
Многие регионы отменяют QR-коды, а в других их применяют симуляционно. Российское общество не приняло эту практику и придумало многочисленные схемы обхода. Это, прежде всего, лукавое вакцинирование (покупка сертификатов), которая не была пресечена региональными администрациями и правоохранительными органами. К тому же, QR-код можно элементарно переслать по WhatsApp или Telegram другу и этим общество активно пользуется. Даже в тех регионах, где QR-коды пока не отменены нередко их контролируют номинально, для проформы.
QR-коды вводились как инструмент стимуляции вакцинации, однако они стали, скорее, инструментом симуляции вакцинации. А сейчас властям ни то, ни другое – не очень-то и нужно: люди массово болеют омикроном и теперь уже не до QR-кодов.
Что показала эта ситуация с точки зрения госуправления? Государство не контролирует общество и какими бы жесткими не принимались законы – исполнение на местах хромает. Это не позволяет говорить об эффективности госуправления.
В Канаде и Европе огромные протесты против ковидных ограничений, так как люди живут по законам и готовы протестовать против решений властей, которые им не нравятся. В России общество живет по собственному, весьма аморфному, представлению о справедливости, которое предполагает не столько протесты, сколько тихое не подчинение и кухонное недовольство. Это касается не только QR-кодов, но и фискальной политики, мониторинга переводов денежных средств граждан, попыток запретить крипто валюту и многого другого.
В России даже на уровне госуправления нет опции правового государства. Вакцинация и QR-коды, по сути, повторили электоральный процесс. Власти смогли привить административно зависимых (бюджетники, сотрудники крупных промышленных предприятий) и пытались заставить сделать это всех остальных – не получилось. Для победы на выборах этого достаточно, ведь еще и работает инструмент «электорального рисования», а вот для организации безопасной жизнедеятельности социума – нет. Впрочем, миссия правящего класса – это удержание своего права на власть и возможность контролировать ресурсы и обогащаться. Все остальное – это периферийные задачи.
«Красные» мигранты?
Возрастающий уровень мигрантофобии в российском обществе создает потенциал для политизации проблемы. Пока губернаторы ряда регионов демонстративно принимают запреты на работу мигрантов в сфере обслуживания (ХМАО, Калужская и Тюменская области), мигранты вместе с крупным бизнесом и лидерами диаспор ищут способы для расширения собственной ниши. Главный инструмент тут лоббирование, но и, собственно, политическое измерение постепенно просвечивается.
Создать политическую партию или общественное движение мигрантам никто не даст, а вот среди имеющегося скудного набора партийных акторов вполне возможно КПРФ займется этой темой. «Красные» идеологи уже выступили с позиций о том, что мигранты из Центральной Азии – вышли из дружной семьи народов СССР и их нужно поддерживать с пролетарско-интернациональных позиций.
На деле же, такая позиция позволит руководству КПРФ договариваться с крупным бизнесом и структурами, лоббирующими массовый завоз мигрантов. С учетом того, что выходцев из Киргизии, Таджикистана и Узбекистана с российским паспортами все больше – электоральное измерение вопроса также присутствует. Тем более, что, например, в Таджикистане привыкли проводить выборы посредством простой технологии: старший по дому собирает паспорта и несет их на избирательные участки, а на следующий день после выборов, – возвращает документы как бы проголосовавшим как бы гражданам.
Поэтому мигранты с российским паспортом – это крайне ценный актив в глазах российской власти. Значимый элемент послушного большинства, который, впрочем, рано или поздно выйдет из-под повиновения.
Вряд ли Система позволит КПРФ контролировать голоса мигрантов и формировать в их среде нужные настроения, однако «коммунисты» явно выражают желание побороться с властью за этот, так сказать, гражданский актив и использовать его для решения своих коньюнктурно-капиталистических интересов.
Возрастающий уровень мигрантофобии в российском обществе создает потенциал для политизации проблемы. Пока губернаторы ряда регионов демонстративно принимают запреты на работу мигрантов в сфере обслуживания (ХМАО, Калужская и Тюменская области), мигранты вместе с крупным бизнесом и лидерами диаспор ищут способы для расширения собственной ниши. Главный инструмент тут лоббирование, но и, собственно, политическое измерение постепенно просвечивается.
Создать политическую партию или общественное движение мигрантам никто не даст, а вот среди имеющегося скудного набора партийных акторов вполне возможно КПРФ займется этой темой. «Красные» идеологи уже выступили с позиций о том, что мигранты из Центральной Азии – вышли из дружной семьи народов СССР и их нужно поддерживать с пролетарско-интернациональных позиций.
На деле же, такая позиция позволит руководству КПРФ договариваться с крупным бизнесом и структурами, лоббирующими массовый завоз мигрантов. С учетом того, что выходцев из Киргизии, Таджикистана и Узбекистана с российским паспортами все больше – электоральное измерение вопроса также присутствует. Тем более, что, например, в Таджикистане привыкли проводить выборы посредством простой технологии: старший по дому собирает паспорта и несет их на избирательные участки, а на следующий день после выборов, – возвращает документы как бы проголосовавшим как бы гражданам.
Поэтому мигранты с российским паспортом – это крайне ценный актив в глазах российской власти. Значимый элемент послушного большинства, который, впрочем, рано или поздно выйдет из-под повиновения.
Вряд ли Система позволит КПРФ контролировать голоса мигрантов и формировать в их среде нужные настроения, однако «коммунисты» явно выражают желание побороться с властью за этот, так сказать, гражданский актив и использовать его для решения своих коньюнктурно-капиталистических интересов.
Гибкое «уничтожение» МСУ: режим доработок
Депутаты Госдумы перенесли с марта на июнь рассмотрение законопроекта о местном самоуправлении, который уже собрал облако негатива. В нынешнем виде законопроект нежизнеспособен, поэтому решено было его доработать. Один из авторов законопроекта депутат Госдумы П. Крашенинников заявил, что вопросы распределения полномочий между региональным уровнем власти и МСУ требуют доработки, равно как и вопросы финансирования.
Для чего затевается реформа? Прежде всего, для того, чтобы снизить гражданскую и нейтрализовать протестную активность на уровне МСУ. Губернаторам дают возможность выстраивать свои субвертикали власти с командно-административным управлением.
Укрупнение муниципалитетов – это путь к отдалению местной власти от граждан, а ее концентрация на уровне регионов – это фактическое уничтожение МСУ. Про принцип шаговой доступности органов местного самоуправления для граждан – стали забывать.
От запланированного сокращения числа муниципалитетов (сейчас их ок. 20 тыс.) в два раза экономия финансов небольшая: главная логика изменений не финансовая, а политико-управленческая.
Вертикальное управление на уровне регионов обернется тем, что поток жалоб на «наместников» и «бояр» пойдет прямо наверх, то есть «Царю». Это будет работать на рост недовольства федеральной властью. Логичным следствием этого будут попытки губернаторов ограничить возможности жителей жаловаться наверх. Ведь эффективность управления на уровне МСУ с помощью расширения своих полномочий они не повысят, скорее наоборот. Предполагаемые изменения – не про повышение эффективности, а про удержание власти и создание режима покорного подданичества.
Еще один фактор: позиция регионов Северного Кавказа, в котором бездумное сокращение органов МСУ может обострить клановые и этнические противоречия. Тут, скорее, всего Система учтет интересы местной элиты и не будет жестко вмешиваться.
Риски слишком очевидны, поэтому, принято решение подойти к принятию законопроекта более гибко и несколько смягчить некоторые нормы. В частности, лепутаты предлагают расширить норму «вопросы совместного ведения» регионов и МСУ. Фактически, она дает право региональным администрациям самим выстраивать конфигурацию отношений с МСУ.
По сути, это означает готовность Центра делегировать губернаторам и местным элитам возможность выстраивать отношения с местным самоуправлением самостоятельно. Если есть силы – уничтожайте МСУ, если нет занимайте более мягкую позицию. Но общая интенция на уничтожение МСУ сохраняется, но сама интенция требует некоторых доработок.
А это значит, что на местах будет вакуум власти, который будут заполнять криминальные авторитеты и прочие «бароны».
Депутаты Госдумы перенесли с марта на июнь рассмотрение законопроекта о местном самоуправлении, который уже собрал облако негатива. В нынешнем виде законопроект нежизнеспособен, поэтому решено было его доработать. Один из авторов законопроекта депутат Госдумы П. Крашенинников заявил, что вопросы распределения полномочий между региональным уровнем власти и МСУ требуют доработки, равно как и вопросы финансирования.
Для чего затевается реформа? Прежде всего, для того, чтобы снизить гражданскую и нейтрализовать протестную активность на уровне МСУ. Губернаторам дают возможность выстраивать свои субвертикали власти с командно-административным управлением.
Укрупнение муниципалитетов – это путь к отдалению местной власти от граждан, а ее концентрация на уровне регионов – это фактическое уничтожение МСУ. Про принцип шаговой доступности органов местного самоуправления для граждан – стали забывать.
От запланированного сокращения числа муниципалитетов (сейчас их ок. 20 тыс.) в два раза экономия финансов небольшая: главная логика изменений не финансовая, а политико-управленческая.
Вертикальное управление на уровне регионов обернется тем, что поток жалоб на «наместников» и «бояр» пойдет прямо наверх, то есть «Царю». Это будет работать на рост недовольства федеральной властью. Логичным следствием этого будут попытки губернаторов ограничить возможности жителей жаловаться наверх. Ведь эффективность управления на уровне МСУ с помощью расширения своих полномочий они не повысят, скорее наоборот. Предполагаемые изменения – не про повышение эффективности, а про удержание власти и создание режима покорного подданичества.
Еще один фактор: позиция регионов Северного Кавказа, в котором бездумное сокращение органов МСУ может обострить клановые и этнические противоречия. Тут, скорее, всего Система учтет интересы местной элиты и не будет жестко вмешиваться.
Риски слишком очевидны, поэтому, принято решение подойти к принятию законопроекта более гибко и несколько смягчить некоторые нормы. В частности, лепутаты предлагают расширить норму «вопросы совместного ведения» регионов и МСУ. Фактически, она дает право региональным администрациям самим выстраивать конфигурацию отношений с МСУ.
По сути, это означает готовность Центра делегировать губернаторам и местным элитам возможность выстраивать отношения с местным самоуправлением самостоятельно. Если есть силы – уничтожайте МСУ, если нет занимайте более мягкую позицию. Но общая интенция на уничтожение МСУ сохраняется, но сама интенция требует некоторых доработок.
А это значит, что на местах будет вакуум власти, который будут заполнять криминальные авторитеты и прочие «бароны».
Дефицит административной энергии & Стадия накопления противоречий
Проект указа президента о традиционных ценностях отправлен на доработку, рассмотрение законопроекта о местном самоуправлении перенесено Госдумой с марта на июнь, а принятый в первом чтении законопроект о QR-кодах, фактически, отложен в долгий ящик. Все эти инициативы и законопроекты популярными, мягко говоря, назвать нельзя.
Ситуация похожа на разбалансировку процессов вертикального управления и дефицит административной энергии у Системы, что на фоне поглощённости украинскими делами и господстве омикрона – объяснимо.
Но ведь это еще и значимый симптом, показывающий: стадия накопления противоречий продолжается, а инициативы Системы создают плацдарм для антипопулярной политики. В моменте это очень хорошо видно. Система продуцирует указы и законы, по которым нормальная жизнедеятельность невозможна.
Пределы запретительной логики и дальнейших ограничений также уже видны. Эта логика ограничений и запретов меняет общество, делает его более податливым, но всех рисков от таких зажимов в Системе предусмотреть не смогут. С каждым новым запретительным актом риски неконтролируемого и нелинейного недовольства и протеста будут нарастать.
Система включает механизмы коррекции – на примере QR-кодов это отчетливо видно, однако общая разбалансировка может помешать сохранению баланса. Запретителей вокруг Системы собралось слишком много: Минюст регулярно раздает ярлыки иноагентов, Центробанк желает ограничить крипто-валюту, а фискальные органы рассматривают новые схемы контроля за оборота средств граждан. А в регионах, например, дошли до того, что лоббируют запрет держать свиней на подворном хозяйстве. Вот эта вот интенция на запрещение симптоматична и чревата неконтролируемыми последствиями.
Проект указа президента о традиционных ценностях отправлен на доработку, рассмотрение законопроекта о местном самоуправлении перенесено Госдумой с марта на июнь, а принятый в первом чтении законопроект о QR-кодах, фактически, отложен в долгий ящик. Все эти инициативы и законопроекты популярными, мягко говоря, назвать нельзя.
Ситуация похожа на разбалансировку процессов вертикального управления и дефицит административной энергии у Системы, что на фоне поглощённости украинскими делами и господстве омикрона – объяснимо.
Но ведь это еще и значимый симптом, показывающий: стадия накопления противоречий продолжается, а инициативы Системы создают плацдарм для антипопулярной политики. В моменте это очень хорошо видно. Система продуцирует указы и законы, по которым нормальная жизнедеятельность невозможна.
Пределы запретительной логики и дальнейших ограничений также уже видны. Эта логика ограничений и запретов меняет общество, делает его более податливым, но всех рисков от таких зажимов в Системе предусмотреть не смогут. С каждым новым запретительным актом риски неконтролируемого и нелинейного недовольства и протеста будут нарастать.
Система включает механизмы коррекции – на примере QR-кодов это отчетливо видно, однако общая разбалансировка может помешать сохранению баланса. Запретителей вокруг Системы собралось слишком много: Минюст регулярно раздает ярлыки иноагентов, Центробанк желает ограничить крипто-валюту, а фискальные органы рассматривают новые схемы контроля за оборота средств граждан. А в регионах, например, дошли до того, что лоббируют запрет держать свиней на подворном хозяйстве. Вот эта вот интенция на запрещение симптоматична и чревата неконтролируемыми последствиями.